Неточные совпадения
—
Личные мнения тут
ничего не значат, — сказал Сергей Иваныч, — нет дела до
личных мнений, когда вся Россия — народ выразил свою волю.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается в том, что ты ставишь двигателем
личный интерес, а я полагаю, что интерес общего блага должен быть у всякого человека, стоящего на известной степени образования. Может быть, ты и прав, что желательнее была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты хочешь страстной, энергической деятельности или
ничего.
В службе они удержались на самых шатких местах, тогда как многие, гораздо их умнейшие, не вытерпев, бросили службу из-за мелочных
личных неприятностей, бросили вовсе или же, не ведая
ничего, очутились в руках взяточников и плутов.
В них нет
ничего, что крепко прирастало бы к нему, что он мог бы назвать своим,
личным домыслом, верованием.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно в том, чтоб оставили меня в покое. Пока у меня есть два рубля, я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и
ничего не делать, — даже для того великого будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта.
Личная свобода, то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать
ничего не хочу.
— Все это прекрасно, но недостаточно.
Ничто не может заменить
личного опыта.
Тогда-то узнал наш кружок и то, что у него были стипендиаты, узнал большую часть из того о его
личных отношениях, что я рассказал, узнал множество историй, далеко, впрочем, не разъяснявших всего, даже
ничего не разъяснявших, а только делавших Рахметова лицом еще более загадочным для всего кружка, историй, изумлявших своею странностью или совершенно противоречивших тому понятию, какое кружок имел. о нем, как о человеке, совершенно черством для
личных чувств, не имевшем, если можно так выразиться,
личного сердца, которое билось бы ощущениями
личной жизни.
По американской привычке не видеть
ничего необыкновенного ни в быстром обогащении, ни в разорении, или по своему
личному характеру, Бьюмонт не имел охоты ни восхититься величием ума, нажившего было три — четыре миллиона, ни скорбеть о таком разорении, после которого еще остались средства держать порядочного повара; а между тем надобно же было что-нибудь заметить в знак сочувствия чему-нибудь из длинной речи; потому он сказал...
Как человек, теоретически образованный, он мог делать из фактов выводы, которых не умели делать люди, подобные Марье Алексевне, не знающие
ничего, кроме обыденных
личных забот да ходячих афоризмов простонародной общечеловеческой мудрости: пословиц, поговорок и тому подобных старых и старинных, древних и ветхих изречений.
За пределами былого у меня нет
ничего своего,
личного.
Для этого перехода
ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы, дает вид дела и форму общих интересов для достижения своих
личных целей.
Галльский трибун
ничего не берет из «анархической и легкомысленной Греции», он стоически попирает ногами
личные чувства, а не ищет согласовать их с требой семьи и общины.
«…Мои желания остановились. Мне было довольно, — я жил в настоящем,
ничего не ждал от завтрашнего дня, беззаботно верил, что он и не возьмет
ничего.
Личная жизнь не могла больше дать, это был предел; всякое изменение должно было с какой-нибудь стороны уменьшить его.
Когда-то ты оскорблял меня, говоря: „Не полагай
ничего на
личное, верь в одно общее“, а я всегда клал много на
личное.
Вообще никакой
личной инициативы не знал,
ничего, кроме заведенного, так сказать, вошедшего ему в плоть и кровь порядка и действительно случайного стороннего импульса.
В самом сексуальном акте нет
ничего индивидуального,
личного, он объединяет человека со всем животным миром.
Все это разрозненные, отдельные впечатления полусознательного существования, не связанные как будто
ничем, кроме
личного ощущения.
Я долго не спал, удивленный этой небывалой сценой… Я сознавал, что ссора не имела
личного характера. Они спорили, и мать плакала не от
личной обиды, а о том, что было прежде и чего теперь нет: о своей отчизне, где были короли в коронах, гетманы, красивая одежда, какая-то непонятная, но обаятельная «воля», о которой говорили Зборовские, школы, в которых учился Фома из Сандомира… Теперь
ничего этого нет. Отняли родичи отца. Они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо… их обидели…
Он уже понимал, что
личное обогащение еще не дает
ничего, а запольские коммерсанты дальше этого никуда не шли, потому что дальше своего носа
ничего не видели и не желали видеть.
Революционер не должен иметь ни интересов, ни дел, ни
личных чувств и связей,
ничего своего, даже имени.
Для этого перехода
ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы, дает вид дела и форму общих интересов, для достижения своих
личных целей» [Цитата взята из «Былое и думы».].
Если же в ком и после самодурной дрессировки еще останется какое-нибудь чувство
личной самостоятельности и ум сохранит еще способность к составлению собственных суждений, то для этой личности и ума готов торный путь: самодурство, как мы убедились, по самому существу своему, тупоумно и невежественно, следовательно
ничего не может быть легче, как надуть любого самодура.
— Да почти
ничего дальше, — продолжал Евгений Павлович, — я только хотел заметить, что от этого дело может прямо перескочить на право силы, то есть на право единичного кулака и
личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве силы. В американскую войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов, в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а стало быть, право силы за белыми…
— Договаривайте, князь, — особенно плавно протянул он, — договаривайте. Я снисходителен, говорите все: признайтесь, что вам смешна даже мысль видеть пред собой человека в настоящем его унижении и… бесполезности, и в то же время слышать, что этот человек был
личным свидетелем… великих событий. Он
ничего еще не успел вам… насплетничать?
— Побоялся лично обеспокоить, князь, при ваших
личных и, может быть, чрезвычайных, так сказать, впечатлениях; а кроме того, я и сам-то-с принял вид, что как бы и не находил
ничего. Бумажник развернул, осмотрел, потом закрыл да и опять под стул положил.
Понятно, в конце концов случилось то, что должно было случиться. Видя в перспективе целый ряд голодных дней, а в глубине их — темный ужас неизвестного будущего, Любка согласилась. на очень учтивое приглашение какого-то приличного маленького старичка, важного, седенького, хорошо одетого и корректного. За этот позор Любка получила рубль, но не смела протестовать: прежняя жизнь в доме совсем вытравила в ней
личную инициативу, подвижность и энергию. Потом несколько раз подряд он и совсем
ничего не заплатил.
Мари видела, что он любит ее в эти минуты до безумия, до сумасшествия; она сама пылала к нему не меньшею страстью и готова была броситься к нему на шею и задушить его в своих объятиях; но по свойству ли русской женщины или по
личной врожденной стыдливости своей,
ничего этого не сделала и устремила только горящий нежностью взор на Вихрова и проговорила...
«Вот их сто человек в нашей роте. И каждый из них — человек с мыслями, с чувствами, со своим особенным характером, с житейским опытом, с
личными привязанностями и антипатиями. Знаю ли я что-нибудь о них? Нет —
ничего, кроме их физиономий. Вот они с правого фланга: Солтыс, Рябошапка, Веденеев, Егоров, Яшишин… Серые, однообразные лица. Что я сделал, чтобы прикоснуться душой к их душам, своим Я к ихнему Я? —
Ничего».
Я не схожу в свою совесть, я не советуюсь с моими
личными убеждениями; я смотрю на то только, соблюдены ли все формальности, и в этом отношении строг до педантизма. Если есть у меня в руках два свидетельские показания, надлежащим порядком оформленные, я доволен и пишу: есть, — если нет их — я тоже доволен и пишу: нет. Какое мне дело до того, совершено ли преступление в действительности или нет! Я хочу знать, доказано ли оно или не доказано, — и больше
ничего.
Но это уже дело
личного темперамента или старинного, вкоренившегося предрассудка — и
ничего больше.
Положением этим я обязан не столько своим
личным скромным силам, — "я знаю, что я
ничего не знаю", только и всего, — сколько труду моих дорогих сотрудников (льстец закатывает глаза и мотает головой; сотрудники протестуют; раздаются возгласы:"Нет, вы даете тон газете! вам она обязана своим успехом! вам!")…
Возможна ли, при подобных условиях, иная деятельность, кроме такой, которая
ничего другого не приносит, исключая
личного самомнения, ненависти и презрения?
Аггей Никитич почти не расшаркался перед Екатериной Петровной; но она, напротив, окинула его с головы до ног внимательнейшим взором, — зато уж на пани Вибель взглянула чересчур свысока; Марья Станиславовна, однако, не потерялась и ответила этой черномазой госпоже тем гордым взглядом, к какому способны соплеменницы Марины Мнишек [Марина Мнишек (ум. после июля 1614 г.) — жена первого и второго Лжедмитриев, польская авантюристка.], что, по-видимому, очень понравилось камер-юнкеру, который, желая хорошенько рассмотреть молодую дамочку, выкинул ради этого — движением
личного мускула — из глаза свое стеклышко, так как сквозь него он
ничего не видел и носил его только для моды.
Поймите, что эта плотская,
личная жизнь, нынче возникшая и завтра уничтожающаяся,
ничем не может быть обеспечена, что никакие внешние меры, никакое устройство ее не может придать ей твердости, разумности.
Он сам даже
ничего не делает, ему только кажется, что делает он, но в действительности творятся все те дела, которые ему кажется, что он делает, через него высшею силою, и он не творец жизни, а раб ее; полагая же жизнь свою в признании и исповедании открывающейся ему истины, он, соединяясь с источником всеобщей жизни, совершает дела уже не
личные, частные, зависящие от условий пространства и времени, но дела, не имеющие причины и сами составляющие причины всего остального и имеющие бесконечное,
ничем не ограниченное значение.
Есть закон эволюции, и потому нет
ничего ни дурного, ни хорошего, а надо жить для одной своей
личной жизни, предоставляя остальное делать закону эволюции.
Ничто не вызывало его деятельности; она была вовсе не нужна и обусловливалась только его
личным желанием.
Меня лично теперь
ничто не интересовало. Война так война… Что же из этого? В сущности это была громадная комедия, в которой стороны совершенно не понимали друг друга. Наживался один юркий газетчик — неужели для этого стоило воевать? Мной вообще овладел пессимизм, и пессимизм нехороший, потому что он развивался на подкладке
личных неудач. Я думал только о себе и этой меркой мерял все остальное.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на
личное счастье, жить без желаний, без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь придет к концу — и больше
ничего не нужно.
А что касается моей собственной,
личной жизни, то, ей-богу, в ней нет решительно
ничего хорошего.
Когда в стране существует форма правления, от которой все исходит, то исполнительные органы обязываются, не увлекаясь
личными прихотливыми умствованиями, буквально выполнять начальственные предначертания. И больше
ничего. Посему, ежели начальство (как это ныне по всему видится) находит возможным допустить, дабы обыватели радовались, то и вы… Сие допускайте, а не ехидничайте и тем паче не сквернословьте! Я сам, по недостаткам образования, не раз сквернословил, но ныне… Вижу!!
Дудукин. Нет, уж я прошу вас в виде
личного для меня одолжения. Я, как хозяин, забочусь, чтобы не было
ничего неприятного для моих гостей.
В самом крайнем случае, это
личный протест — и
ничего больше.
Бенис просил только не жаловаться на Камашева, не говорить о нем
ничего дурного и не упоминать об его
личном нерасположении и преследованиях ее больного сына.
— Нет! — сказал Саша, быстро вставая и рукой отстранив Колесникова, бледный и строгий. — Вы напрасно кричите, вы меня не поняли. У меня не было и нет
личного ничего. Слышите вы,
ничего!
И вот, когда он убеждается, что бажановского урочного положения ему поддержать нечем, что инструмент рабочий, на приобретение которого он пожертвовал своим
личным комфортом, воочию приходит в негодность, что скот содержится неопрятно, смердит («не кадило!» — ворчит скотница на сделанное по этому поводу напоминание) и обещает в ближайшем будущем совсем выродиться, что сам он, наконец, всем надоел, потому что везде «суется», а «настоящего»
ничего сказать не может, — тогда на него вдруг нападает то храброе малодушие, которое дает человеку решимость в одну минуту плюнуть на все плоды многолетнего долготерпения.
— Нет, нет! не тому вы смеялись, а совсем другому… Вы думаете, что я наконец проговорился… ну, так что ж! Ну обидели! допустим даже, что я сказал это! Ну и сказал! Ну и теперь повторяю: обидели!.. что ж дальше? Это мое
личное мнение — понимаете! мнение, а не поступок — и
ничего больше! Надеюсь, что мнения… ненаказуемы… черт побери! Разве я протестую? разве я не доказал всей своей жизнью… Вон незнакомец какой-то ко мне в кухню влез, а я и то ни слова не говорю… живи!
Да ежели говорить по правде, и тревожного тут
ничего не было, и только исключительные условия, составляющие мою
личную особенность, могли содействовать возведению такого пустого факта на степень переполоха.
Он прислал приказание
ничего не трогать, никого не сменять до
личного своего осмотра.
Формалистам, вечно находящимся в мире отвлеченном, уступка личностью
ничего не значит, и потому они через такую уступку
ничего не приобретают; они забывают жизнь и деятельность; лиризм и страстность их удовлетворяются отвлеченным пониманием, оттого им не стоит ни труда, ни страданий пожертвовать
личным благом своим.